Ронни О'Салливан - Несчастный Король снукера. Часть 1

Ронни О'Салливан - Несчастный Король снукера. Часть 2

Ронни О'Салливан - Несчастный Король снукера. Часть 3

О'Салливан тренируется в офисе на первом этаже технопарка в Ромфорде, в нескольких милях от его дома. В соседних блоках сидят бухгалтеры, страховые брокеры и ритейлеры газовых счетчиков. Офис, где тренируется Ронни, принадлежит одному из его бывших менеджеров Джанго Фангу, который позволяет ему заниматься там столько, сколько он захочет. Фанг родом из Гонконга и представляет несколько китайских игроков, но они часто находятся за границей. Когда я приехал посмотреть на тренировку О'Салливана в один прекрасный день в январе, в здании никого не было. Жалюзи опущены. Пять столов для снукера с люминесцентными лампами, а весь этаж выложен синей ковровой плиткой. Ронни искал в холодильнике молоко, чтобы добавить в чашку с чаем. Часто, он просто жаждет компании. С 2011 года О'Салливан работал без тренера, забивая шары в бесчисленных количествах вариантов а течение трех или четырех часов в день.

Обсуждая игру О'Салливана, комментаторы и соперники часто говорят о его необычном упорядочивании игры – способе, каким он соединяет удары во время построения серии. Фил Йетс, который был снукерным корреспондентом The Times of London в течение двадцати лет, сравнивает О'Салливана с ученым, способным принимать и ощущать математические решения, не зная, как и почему.

"Я не думаю, что он может сломаться, почему же он так хорош, каков он есть", - сказал Йетс. "Он просто хорош и все, он таков есть". По мнению друга Ронни Дэмиэна Хёрста, О'Салливан часто уходит от стола в состоянии фуги (амнезии – прим. Snooker.by): "Я иду. " А что насчет того розового, который ты забил? " А он ответит: "Что? Какой розовый?" И он искренен. Он поражен. Это как Ван Гог. Ему скажешь: "Ты сделал это блестяще". А он в ответ: "Разве?".

О'Салливан проводит много времени, думая о битке. Он пришел к выводу, что качество первого контакта между его мелом, кожаной наклейкой его кия и шаров из фенольной смолы – это моментальное сцепление, передача энергии и замысла, вот что решает все остальное. Если белый шар правильно отреагирует, то он не проиграет. "Вы используете силу", - сказал он, сделав свой чай. "Вы используете свои руки. Вы создаете. Вы делаете этот белый танец".

Когда связи нет, О'Салливан чувствует сразу. "Это незаметно для остальных, но для меня это как день и ночь", - сказал он. В хорошие времена он чувствует это в каждом ударе. Когда он выполнил удар хорошо, он оставляет жирный след мела на сукне, примерно так, как игрок в гольф выбивает куски дёрна при ударе, а белый шар экстравагантно вращается, замедляется, а затем ускоряется снова, как будто опаздывает на встречу. А особое эхо возникает, когда шары попали в середину лузы. Он игнорирует счет. "Я знаю, что я играю в другую игру, отличную от той, в какую играют остальные", - сказал он. И из-за интимности наподобие той, что характерна для дуэлей, в снукере у О'Салливана есть возможность наблюдать за гипнотическим эффектом, который его мастерство оказывает на его оппонентов: "Ты думаешь: "Ты у меня на крючке, приятель. Это биток. Это просто… Ну просто ты потом раз – и уже сидишь, и это то, что убивает тебя".

В 1992 году, когда ему было шестнадцать лет, и он только стал профессионалом, О'Салливан отправился в снукерную "школу подготовки" - трехмесячный марафон матчей в Блэкпуле, во время которого игроки с задворков соревновались, чтобы завоевать себе место на турнирах на сезон вперед. Матчи проходили на двадцати четырех столах в Norbreck Castle Hotel на набережной города. О'Салливан был одним из самых молодых конкурентов. "Против всего света", - вспоминает его бывший менеджер Хирн. - "Все было в новинку".

Прошлым летом, отец О'Салливана был арестован после драки в ночном клубе, во время которой умер человек. (Ронни узнал об этом во время своего выступления на юниорском турнире в Таиланде). Умершим в клубе оказался мужчина по имени Брюс Брайан, он работал водителем гангстера Чарли Крэя. Он был ранен ножом, как позже утверждал Ронни старший, из-за спора по поводу суммы счета. В то время как О'Салливан был в Блэкпуле, его отец, обвиняемый в убийстве, был освобожден под залог. И он ни на минуту не покидал сына. Каждый день он приходил на его матчи, садился рядом со столом, где играл Ронни, и смотрел за его игрой.

"Все игроки тогда, даже самые матерые, приходили и смотрели, как он играет", - вспоминает Йетс, который освещал это событие для своего издания. "Потому что они не могли поверить в то, что видели".

В Блэкпуле О'Салливан выиграл свои первые тридцать восемь матчей в статусе профессионального игрока в снукер, и этот рекорд не побит до сих пор. Он выиграл еще тридцать шесть из следующихо тридцати восьми матче в своей отборочной школе, проиграв всего лишь два поединка. Люди, которые видели тогда его выступления, любили рассуждать о том, играл ли он когда-либо так же хорошо с тех пор.

"Это было немного похоже на Тайгера Вудса и Майка Тайсона, когда те начинали свою карьеру", - сказал мне О'Салливан. "Именно такой должна была стать и моя жизнь, если бы папа не ушел". О'Салливан сыграл свой последний матч в Блэкпуле 20 сентября 1992 года, а на следующий день его отец был признан виновным в убийстве. В своей речи, судья ссылался на "расовую окраску", поскольку погибший Брайан был черный, и приговорил Большого Рона к восемнадцати годам тюрьмы. Эта история попала во все газеты. О'Салливан сказал: "Если быть честным, с этого момента и далее, началось настоящее беспросветное дерьмо".

На фото: мать Ронни О'Салливана Мария, Ронии и его сестра Даниэль

Три года спустя мать О'Салливана, Мария, также отправилась в тюрьму. Она взяла на себя управление сетью секс-шопов в отсутствие мужа, и была признана виновной в уклонении от уплаты налогов. Она отсидела семь месяцев. Во время ее отсутствия, младшая сестра О'Салливана, Даниэль, которой было двенадцать лет, уехала жить к друзьям семьи. О'Салливан, которому было девятнадцать, просто слетел с катушек. Он устраивал вечеринки в родительском доме, укуривался марихуаной до беспредела и начал набирать вес. Когда он появлялся на турнирах, он смотрел на других игроков и завидовал, что у них есть такие маленькие, но постоянные группы поддержки, что они вместе путешествовали с родителями, менеджерами, водителями. "Вокруг них были такие стены", - сказал он. - "А у меня не было никакой стены". В течение нескольких лет О'Салливана во время его поездок на турниры сопровождал человек, известный как Юнзи, друг одного из друзей его отца, сидевшего в тюрьме. Он думал о своем отце постоянно и стремился выиграть турнира для него, чтобы прославит его имя. "Тогда были только я и папа, и мы боролись вдвоем с этим чертовым миром", - сказал он. При этом Ронни считал, что его отец несет ответственность за хаос, который окутал его жизнь. Стол стал сложным, его игра пошла наперекосяк.

Биток мог танцевать, или нет, в любое время. В первом туре чемпионата мира в 1997 году, О'Салливан сделал максимум за пять минут и двадцать секунд, улучшив предыдущий рекорд почти на две минуты. Однако он был нокаутирован в следующем раунде. Британская пресса тогда окрестила его "Два Ронни", поскольку он вызывал ассоциации с популярным в 1970-е годы комическим дуэтом "The Two Ronnies". Во время чемпионата мира 2001 года в Шеффилде, где он выиграл титул в первый раз, в возрасте двадцати пяти лет, О'Салливан позвонил на горячую линию для склонных к суициду, и начал принимать прозак. Его непредсказуемость было утомительна. Он отчаянно нуждался в системе мысли, которая бы придала смысл его жизни. Он пробовал следовать за христианством, буддизмом и исламом. Оправившись от своего пристрастия к марихуане, О'Салливан перепробовал все – от различных анонимных обществ, до коллекционирования. Он даже ходил на собрания сексоголиков, хотя сам не был зависим от секса. Ничего не помогало. В течение сезона 2008 года, по всем меркам, одного из его самых успешных, О'Салливан напивался каждые выходные. Его долговременные отношения с Джо Лэнгли, матерью двух из его троих детей, с которой он начал встречаться в реабилитационном центре, развалились. (У О'Салливана есть восемнадцатилетняя дочь, Тейлор от предыдущих отношений).

"Я играл хорошо, но у меня не было ни семьи, ни дома", - сказал он. В перерывах между турнирами, он валялся на диване у своего друга, читая книгу "Как я играю в снукер" классическое руководство Джо Дэвиса с 1949 года.

Отцу О'Салливана впервые разрешили выйти из тюрьмы на день в начале 2009 года. О'Салливан встретил его у ворот. Он был в шоке от того, как изменилась внешность его отца. "Он был похож на грабителя", - сказал Ронни. Они провели вместе день в отеле. Когда Большой Рон позвонил матери О'Салливана, его руки дрожали. Вечером, О'Салливан высадил отца на стоянке у тюрьмы и наблюдал, как его уводили охранники в его камеру к другим обитателям. Ронни показалось тогда, что его отец был счастлив туда вернуться. "Я просто подумал: "И куда мы пойдем отсюда? Я ждал двадцать лет", - сказал О'Салливан. После освобождения отца Ронни из тюрьмы, его родители жили отдельно. А после одного или двух экспериментов, Ронни старший решил держаться подальше от всего, что связано с карьерой его сына, и больше никогда не приходил на его матчи. (Ронни не захотел говорить со мной об этом в этой статье).

Когда О'Салливан сделал перерыв в своей тренировке в Ромфорде, он пригласил меня разделить с ним его ланч: лосось с имбирем, который он приготовил дома сам и принес с собой. "Эта игра может е..ть твою голову, как никакая другая игра", - сказал он. Тут на тренировку пришел другой игрок, и хотя на заднем плане было тихо, молчание прерывалось звуком ударяющихся шаров.

Почти как папа: сын Ронни О'Салливана Ронни младший мелит кий

"Я сказал моему сыну, чтобы он даже не думал заниматься такой хренью как игра в снукер, потому что я слишком сильно люблю его". Его сыну, Ронни младшему, семь лет. "Я люблю его слишком сильно, чтобы смотреть на то, как он идет сюда и начинает играть. Потому что, я знаю, что эта чертова игра не приносит никаких денег. Она не принесет тебе ни капли славы. Нужно убрать из этой игры телевидение. Обязательно они должны убрать это гребаное ТВ, потому что все это походит на трах…е – замялся О'Салливан, подбирая слова, чтобы в полной мере описать эти муки, насилие и страдания в этом "эксцентричном спорте".

Продолжение следует…  

Перевод: Надежда Белянская.